КАСЫМ БИН МУХАММАД -радыйаллаху анху

Он имел длинные волосы и смуглую кожу. Борода его и глаза были черными. Волосы и бороду, как и его дед Абу Бакр, онс красил хной, отчего волосы его становились красно-желтого
цвета. Он не носил усов, но отпускал длинную бороду. Носил
одежду, крашенную шафрановой краской. Чаще всего одеждой его была длинная рубаха и чалма, концы которой, он опускал на плечи. На руке его было кольцо с его именем.
‘Умар бин Абдульазиз сказал о Касыме бин Мухаммаде (радыйаллаху анхума): «Если бы это было в моих руках, то бразды правления я передал бы внуку Абу Бакра». После Сальмана аль-Фариси «золотая цепь» духовного наследия и преемственности перешла к табиинами. Следующим звеном «золотой цепи» стал внук Абу Бакра, Касым бин Мухаммад. Его называли также Абу Мухаммад. Мать его была дочерью известного иранского полководца и правителя Яздигерда. Поэтому он является двоюродным братом праправнука Досточтимого Пророка (саллаллаху алейхи ва саллям) Имама
Зайналь-Абидина. Касым родился в 30 году по хиджре (650 г.
р.х.). Его взросление пришлось на пору правления Омеядов,
когда в обществе продолжались политические и социальные
волнения. Он помнил опеку и ласку своей тети Айши (радыйаллаху анха). В преданиях говорится, что она даже обривала его голову, что свидетельствует о близости их родственных отношений. Касым получал образование у таких известных сахабов, как Абу Хурейра и Ибн Аббас (радыйаллаху анхума), которые научили его хадисам и другим знаниям по Исламу, однако первым его учителем была именно Айша (радыйаллаху анха). Когда он достиг совершеннолетия, то был уже одним из семи величайших Исламских правоведов Медины. Его знания в области хадисов и сунны превосходили знания по тафсиру Священного Корана. В Фикхе и Тасаввуфе ему не было равных. Время, в которое он жил, отличалось политической нестабильностью, когда правители и богачи более заботились о собственном богатстве и процветании. Поэтому алимы-захиды ощущали тоску по аскетическому образу жизни Досточтимого Пророка (саллаллаху алейхи ва саллям) и его сахабов. Среди этих благочестивых му’минов, которые пребывали в слезах от скорби и печали, был и Касым. Он, сын Мухаммада бин Абу Бакра, принявшего участие в восстании, в котором был убит ‘Усман (радыйаллаху анху), чем было положено начало той смуте, которая продлилась на долгие годы, всегда молил о его прощении. «Тасаввуф – это не разъединение, а соединение», и Касым, используя свое дружелюбие и обаяние, всегда стремился к этому. Этим он и прославился среди своих современников, именно за это его и любили. Так, говоря о его превосходстве, Йахья бин Саид сказал: «Мы в свое время не знали человека более добродетельного, чем Касым бин Мухаммад». Умер Касым в 102/720 или 108/726 году, в возрасте примерно семидесяти лет, и был похоронен в местечке Кудайд, что между Меккой и Мединой. Незадолго до смерти он ослеп. Почувствовав скорую смерть, он завещал своему сыну, чтобы его похоронили в кяфане, состоящем из рубахи, изара и рида. Когда сын спросил: «Не лучше ли будет, батюшка, увеличить это вдвое?», он ответил: «И дед мой Абу Бакр был похоронен
в кяфане, состоящем из трех кусков ткани, и примером для нас являются они. Этого достаточно, потому что те, кто остаются жить после нас, нуждаются в одежде больше, чем мертвые».
Потом он велел сыну, чтобы его могилу после погребения сровняли с поверхностью земли, и чтобы он потом показал родственникам место его захоронения. Имам Малик сказал: «Касым – выдающийся правовед этой уммы», и это свидетельствовало о том, насколько он был благороден и, в то же время, всеми любим. Он постоянно пребывал в размышлении и смирении. Лицо его было печальным и
хранило отпечаток частых земных поклонов. Их знакомство с ‘Умаром бин Абдульазизом, переросшее в дружбу, произошло следующим образом. Когда умер Абдульмалик бин Марван, ‘Умар бин Абдульазиз был очень расстроен и находился, по этой причине, в семидесятидневном трауре . Узнавший об этом Касым пришел к халифу и сказал: «Разве не известно тебе, что к радостям и невзгодам наши предки относились одинаково. Они встречали их с одинаковыми чувствами, считая себя не достойными тех благ, которые ниспосылались им, и с терпением переносили всякое горе, ожидая от него
лучшего воздаяния и духовного прозрения». Эти слова очень
понравились ‘Умару бин Абдульазизу, после чего он стал оказывать Касыму особое внимание. Ибо тот наполнил сосуд его сердца сладким шербетом зухда.
Касым был факихом. Каждое утро он приходил в мечеть, совершал два раката намаза и, поворачиваясь к присутствующим, отвечал на их вопросы. Вечером, после ночного намаза, они с товарищами подолгу беседовали на религиозные темы, думая о жизни будущей, и присутствующие, благодаря знанию Касыма, обретали в этих беседах глубину веры и таква. В те времена, чтобы иметь право отвечать на вопросы, касающиеся фикха, необходимо было «обладать хорошими знаниями по сунне». И в этом ему не было равных. Поэтому хадисы, которые были переданы им, касались, в основном, религиозных предписаний вообще и предписаний хаджа, в частности. Если его спрашивали о том, чего он не знал, он не стеснялся говорить: «Не знаю». А когда говорил о том, что знал, добавлял: «Не пристало мне скрывать знание о том, что мне известно». Тем же, кто пытались препираться с ним, он говорил: «Человеку лучше продолжать жить как невежда, даже узнав об обязательных для него предписаниях Аллаха, чем говорить и рассуждать о том, чего он не знает».
Он был очень строг к тем, кто следовал за сомнительны в вероубеждении или находился в отношении этого в неопределенности, не жаловал тех, кто придерживался заблуждений кадиритов, предостерегая их о том, что тот, кто упорно и настойчиво следует заблуждениям, навлекает на себя гнев и проклятие Аллаха. Он был истинным захидом, отстраненным от мирских благ, раздавшим беднякам 100000 дирхемов, которые полагались ему как часть от военных трофеев, не взяв себе ничего. Даже когда он сам находился в тяжелом материальном положении, то не переставал помогать беднякам, отдавая свою долю от положенного ему закята им. Когда ему в очередной раз принесли его долю закята, он, велев раздать все беднякам, встал на намаз. Присутствовавшие же стали высказываться по этому поводу,
выражая свое мнение. Сын Касыма сказал: «Вы между собой
решили выделить закят человеку, который, клянусь Аллахом,
не оставил бы себе ни одной монеты». Услышав его слова, Касым довел до конца намаз и, отдав салям, сказал: «Дитя мое, говори только то, что знаешь, промолчи тогда, когда не знаешь». Касым так хотел научить сына тому, что «не всякую правду можно говорить везде». Хотя то, что говорил его сын, было правдой. Однако рядом с ним находились люди, которым эти слова могли быть неприятны.
Однажды он, желая составить завещание, позвал к себе писаря и, повелев ему: «Пиши», начал: «Сие завещание Касымамбин Мухаммада. Касым свидетельствует, что нет бога кроме Аллаха. Если б он не был из числа свидетельствующих это, то оказался бы в числе тех, кто пропал и сбился с пути». Этим Касым желал сказать, что лишь вера приведет человека к благу, не даст пропасть, спасет от заблуждения. Поистине, сутью таких поклонений, как зикруллах, намаз, является укрепление веры, которая, обретя силу поведет нас по этой жизни. Как уже было сказано, он не надеялся лишь на свои знания и не хвалился тем, что знает. Так, однажды к нему пришел бедуин и спросил: «Ты ли более знающ или Салим?» Салим, о котором шла речь, по всей видимости, был внук ‘Умара. Касым был поставлен в затруднительное положение. Ибо, если бы он сказал, что более знающ, чем Салим, то превознес бы самого себя. Но, если б сказал, что Салим более знающ, то это было бы неправдой, ибо Салим знал гораздо меньше него. Лучше всего было сказать что-то, что не было бы хвастовством и, в то же время, не обижало Салима. Тогда Касым сказал: «Салим действительно достойный уважения человек». Сильсиля Сыддыкийя, начавшись с Абу Бакра ас-Сыддыка, продолжилась Сальманом и, перейдя к Касыму, вновь вернулась в семью Сыддыка. Касым, будучи непревзойденным духовным наставником и проповедником своего времени, служил всей умме, состоящей как из арабов, так и му’минов других национальностей. В силу того, что мать его была родом из Ирана, а сам он знал персидский язык, круг возможностей для его духовной деятельности был достаточно широким. Однако в его время Исламские знания еще не были подразделены на науки.
Поэтому, обучая хадисам и сунне, алим также давал знания по
Фикху и Тасаввуфу. Таким было положение почти всех алимов
того времени. А мутасаввифы, кроме Тасаввуфа, разъясняли
своим ученикам Хадисы или обучали Фикху. По этой же причине даже акаид входил в фикх. Исходя из этого, «аль-Фикхуль-Акбар» означает основы вероубеждения. Поэтому одноименная книга Имама аль-А’зама охватывает вопросы вероубеждения.
После досточтимого Касыма цепь перейдет к прямому потомку Досточтимого Пророка (саллаллаху алейхи ва саллям) – Джа’фару Садыку.
* * *
Источники: Ибн Са’д, ат-Табакатуль-кубра, V, 187-194; Хильятульаулия, II, 183-187; Сыфатус-сафва, II, 88-90; Вефайатуль-а’йан, IV, 59-60; аль-Кавакибуд-дурриййа, I, 151; аль-Хадаикуль-вардийя, 96-97; Джамхаратуль-аулия, II, 91-92. , ад-Дурарун-надид стр.