Он был высокого роста, светлокожий, широколобый, с немного округлым лицом и большими глазами, его речь была доходчивой и ясной, словом, он во всем походил на ‘Умара аль-Фарука (радыйаллаху анху). По своим явным и скрытым знаниям он был правителем душ, получившим степень кутуб и гаус. Седьмым в золотой цепи преемников стал опять выходец из Ирана, из Харакана, расположенного недалеко от Бистама.
Он был земляком Баязида Бистами и хранителем его могилы. Человек, который, вобрав фейз от духовности Баязида Бистами, получил от него «увейси» воспитание. Его имя Али бин Джа’фар, еще его называли Абу аль-Хасан, а по месту рождения,
как об этом говорит автор «Му’джамуль-бульдан» Йакут альХамеви, – не Харкани, а аль-Харакани (см. III, 360). Тот же автор говорит, что умер аль-Харакани в 425 году, 10 числа месяца Мухаррама, в день Ашура (декабрь 1034 г.), в возрасте 73 лет.
Следовательно, родился он в 352/963 году, т.е. 91 год спустя после смерти Баязида.
Он был современником таких великих мутасаввифов, как Абу аль-Касым Кушайри, Абу аль-Аббас Кассаб и Абу Саид аль-Михани, был знаком с таким видным правителем государства, как Султан Махмуд Газнели, и таким знаменитым философом и врачом, как Ибн Сина. О том, что он был знаком с Кушайри, известно со слов Худжвири, автора «Кяшфуль-махджуб». Худжвири передает, что сам Кушайри сказал о Харакани следующее: «Когда я отправился в Харакан, чтобы повидать шейха Абу аль-Хасана, его величественность и суровый облик
произвели на меня такое сильное впечатление, что я на некоторое время потерял дар речи. Я даже подумал, что чем-то разгневал высшие силы». Абу аль-Аббас Кассаб сказал о нем: «Харакани – тот, кто привнес в тасаввуф путешествия и зийараты (посещения)».
Харакани и Махмуд Газнели
Махмуд Газнели, основатель первого исламского Турецкого государства, также был одним из тех, кто посещал Харакани и черпал от его духовности. Ведь не зря сфера деятельности и влияния ветви Сыддыкийя, или Бакрийя, «Золотой Сильсиля»
распространилась в основном на территории Ирана и Великого Турана, в особенности в тюркском мире. Согласно сведениям, которые приводит Фаридуддин Аттар в своем «Тазкиратульаулия», Махмуд Султан Газнели встречался с шейхом Харакани несколько раз. Наслышанный о славе шейха Харакани, Махмуд Газнели, с целью повидать, а точнее – испытать его, вместе со своими людьми приехал в Харакан. Когда они вошли к шейху Харакани, он не оказал им особого внимания и даже не встал, чтобы поприветствовать их. Султан же, в свою очередь, задал шейху
множество вопросов, чтобы испытать его. Но, получив удовлетворительные ответы и почувствовав дружелюбие со стороны шейха, он смягчился, и беспокойство его сменилось любовью и уважением. В знак уважения султан хотел преподнести
ему мешок золотых монет, но шейх не принял его. Тогда султан попросил его подарить им «на память» что-нибудь из своих вещей. И Харакани подарил им одну из своих рубах. Когда их встреча подошла к концу, и они стали прощаться, шейх Харакани поднялся. Увидев, что шейх провожает его стоя, султан спросил:
«Вы не встали, встречая нас, почтеннейший и уважаемый шейх, а теперь провожаете нас стоя. Могу ли я узнать, в чем причина этого?» Шейх Харакани ответил ему так:
«Когда вы пришли, вами руководили надменность правителя и намерение испытать меня. А уходите, вобрав в себя духовное состояние дервишей. Знайте, что обитель дервишей и их смиренность требуют к себе уважения».
Когда Султан Махмуд Газнели приехал к шейху Харакани в следующий раз, он попросил его наставления. На что шейх сказал ему:
«Всегда будь внимателен к четырем вещам:
1. Остерегайся грехов.
2. Совершай намаз вместе с джамаатом.
3. Будь щедрым.
4. Будь сострадательным ко всем созданиям!»
Ибн Сина и Харакани
В «Тазкиратуль-аулия» и «аль-Хадаикуль-вардийя» приводятся сведения, что Харакани был знаком и встречался с известнейшим философом и врачевателем того времени Ибн Синой, авторитет которого был настолько высок, что его произведения на протяжении четырех веков служили учебными пособиями в Западных университетах. Философ Ибн Сина, который очень интересовался тасаввуфом и жизнью мутасаввифов, лично приезжал навестить Харакани. Когда он вошел в их дом и спросил шейха, жена шейха, нелестно отозвавшись о супруге, сказала, что пусть ищет его в лесу, куда та отправила его за дровами. Ибн Сина пошел искать шейха в лес и вскоре встретил его там в сопровождении льва, на спину которого были навьючены дрова. В изумлении он спросил: «О почтеннейший, как это может быть?!» На что шейх отвечал: «Если бы мы не сносили тяготы от чудовища, которое у нас
дома, Аллах не подчинил бы нам этого царя зверей», подразумевая свою вспыльчивую и капризную жену. Однако Аллах облегчил шейху пропитание за его терпение ради Всевышнего.
Абдуллах Ансари и Харакани
Одним из мюридов шейха Харакани был Абдуллах аль-Ансари аль-Харави, который заслужил достойное место в нашей истории благодаря своему произведению «Маназилус-Саирин», в котором он объясняет такие понятия Тасаввуфа, как
халь и макам. Известно, что сам он говорил: «Я учился Хадису, Фикху и другим исламским наукам у многих учителей. Моим же учителем в Тасаввуфе является Абу аль-Хасан Харакани. Если бы я не встретил его, то не достиг бы ма’рифат».
Нрав Харакани
Харакани, по единодушному мнению многих источников, был того же нрава, что Баязид Бистами. Он был таким же страстным, опьяненным любовью и, в то же время, таким же трезвым в своих суждениях, как Баязид. Ему принадлежит множество
высказываний о фена и бака, сакр и сахв, таухид и вахдат и др., подобных словам Халладжа, говорившего: «Ана-ль-Хак (Я есть Истина)». Очень подробно о подобных его суждениях рассказывается в книге Аттара «Тазкиратуль-аулия».
Харакани, который был знаком со многими учеными и шейхами своего времени и обучался у них, наконец, поселился в родных краях Баязида Бистами, сблизился с его мюридами, продолжившими путь великого шейха, и двенадцать лет посвятил служению его могиле. Эта дверь к истинной любви стала для него дверью и в храм собственного сердца. Любовь к Баязиду, которая с годами только усиливалась, всецело овладела им и вела к Истине.
Будучи из последователей духовного опьянения (сакр) и притяжения к Господу (джазба), он даже понятия сахв (трезвость рассудка) и пробужденность разъяснял с позиции духовного упоения (ваджд). Он говорил: «Трезвостью рассудка можно назвать лишь то, что раб всем телом, с головы до ног, чувствует, что Аллах поминает раба, когда раб поминает Аллаха». Таким образом, говоря об Аллахе, нельзя вести речь с теми, кто говорит о ком-то кроме Него.
Харакани обладал отзывчивым и сострадательным сердцем, он всегда был готов помочь тем, у кого были заботы и трудности. Он говорил: «Если на просторах между Туркестаном и Сирией кому-то в ногу вонзится колючка – она вонзается в мою
ногу, если кто-то ударит ногу о камень – это я ударю ногу. И я чувствую его боль. Если в чьем-то сердце печаль, то это – мое сердце».
Он был из тех, кто знал, что истинное служение есть служение созданным Аллаха. Поэтому он говорил: «Ученый, просыпаясь утром, желает, чтобы сегодня увеличились его знания. Аскет – чтобы увеличилась его богобоязненность. Я же озабочен тем, чтобы наполнить сердце хотя бы одного мусульманина счастьем, чтобы обрадовать его».
Он, подобно Рабии Адавийи и другим мутасаввифам, превзошел мысли о рае и страх перед адом. Об этом он говорил: «Я не говорю, что рая и ада не существует. Я имею в виду то, что их, как таковых, не существует для меня, так как оба они являются творениями. Я же стремлюсь не к тому, что создано, а к их Создателю».
О бессмысленности хвастовства знаниями он говорил так: «Каждый до тех пор, пока не узнает, что ничего не знает, хвалится своими знаниями. Узнав же о том, что фактически ничего не знает, человек начинает стыдиться, что является тем самым
моментом истины и истинного познания. Ведь истинным знанием является знание того, что ты ничего не знаешь».
О том, где и когда место миру и вражде, он говорил следующее: «Мир следует заключать с людьми, враждовать нужно с нафсом».
Мирскую жизнь он сравнивал с тенью: «Когда ты преследуешь ее – она твой повелитель, когда ты удаляешься от нее, ты становишься ее повелителем».
Условия Великодушия
По его мнению, условиями великодушие являются:
1. щедрость, 2. милосердие, 3. независимость от людей.
Сердце же, в котором есть что-либо помимо Аллаха, даже будучи целиком послушным и полностью занятым поклонением, остается мертвым. Так как самой светлой душой останется лишь та, в которой нет никого из созданных, а самым прекрасным из всех деяний будет лишь то, которое совершается не ради них.
Его критерием благодеяния и поклонения было следующее: «Делая с утра и до вечера то, что угодно людям, совершай всю ночь до утра то, что угодно Всевышнему». Он говорил, что кроме совершающих такие тяжкие грехи, как убийство людей, в обществе всегда есть две группы людей,
от которых исходит угроза: «Ученый, глаза которого застилает страсть к мирскому, и невежественный суфий, обделенный знаниями».
Считал лучшим для себя честный заработок, всегда говорил, что разрешенным (халаль) и самым чистым является пропитание, заработанное своими руками.
Когда его спрашивали: «Кто такой суфий?», он отвечал: «Суфий – не тот, кто в шерстяной хырке сидит на молитвенном коврике, ибо тасаввуф не постичь через церемонии и обряды. Суфий – тот, кто через махв и фена преодолел свое «я».
Ведь у многих есть молитвенный коврик и хырка. Главное – чистота сердца. А от одежды какой прок? Если бы можно было стать человеком, лишь надев на себя шерстяную накидку и питаясь ячменем, то ишаки тоже смогли бы стать людьми. Ведь и на них надевают шерстяную накидку и кормят ячменем».
Однажды к шейху пришел человек и попросил подарить ему хырку. На это шейх ответил: «Как мужчина не становится женщиной, надев на себя платок, так и ты не постигнешь этого пути, надев на себя эту хырку. Займись, прежде всего, очищением души своей!»
Мутасаввифом, по его мнению, является тот, кто не нуждается в солнце днем и в звездах и луне ночью, так как тасаввуф – небытие, не нуждающееся в бренном.
Спросив однажды своих мюридов «что есть самое прекрасное», он сам дал ответ: «Самое прекрасное – это сердце, пребывающее в постоянном зикре. Так как тот, кто полностью отдался поминанию Аллаха, всей своей сущностью будет говорить о Нем».
Правдивостью он называл высказывание того, что в душе, искренностью — совершение всего только ради Аллаха, а показухой – совершение деяний и поступков ради людей. Достойными называться «Наследниками Пророка» он
считал тех, кто, следуя его поступкам и словам, идет по его стопам. А не тех, кто, изводя бумагу и чернила, пишет книги.
Он говорил, что для того чтобы постичь бессмертие, следует хотя бы один раз в день умирать и воскрешаться вновь.
Об обиде и обижающих он говорил следующее:
«Люди бывают трех видов:
1. Тот, который обижает тебя, даже если ты не обижаешь его.
2. Тот, который обижает тебя только в ответ на то, что
ты обижаешь его.
3. Тот, который не обижает тебя, даже если ты обижаешь его.
И если верующий с утра до вечера за весь день не обидел ни одного му’мина, значит, он этот день провел в обществе Досточтимого Пророка (саллаллаху алейхи ва саллям). Но если обидит за день хотя бы одного му’мина, Аллах все его поклонения, совершенные в этот день, сделает напрасными».
Перечисляя основы тасаввуфа, так как делал это Досточтимый Пророк (саллаллаху алейхи ва саллям), он говорил: «Много плачьте, смейтесь мало, больше молчите, меньше говорите, отдавайте много, ешьте мало, и старайтесь держать
голову подальше от подушки».
Харакани, имея натуру, обладающую страстностью и джазб, перенял Сыддыкийскую традицию тасаввуфа и передал вверенную ему сильсиля Абу Али Фармади – шейху самого Газали. Имам-хатыб Мечети Хафызпаша (город Карс, Турция), о которой имеется упоминание в произведениях самого Харакани «Башаретнаме» и «Асрарус-сулюк», Ибрахим Аланка в своей книге под названием «Абу аль-Хасан Харакани» приводит свое мнение, что могила шейха находится в Карсе.
Источники: Нафахатуль-унс, (пер. Ламии Челеби), стр. 337-339; Кяшфуль-махджуб, I, 377-378; Тазкиратуль-аулия, (пер. С.Улудаг), стр. 694-747; аль-Хадаикуль-вардийя, стр. 105-106; ад-Дурарун-Надид стр. 23-24; Иргамуль-Марид, 44-48; Хадикатуль-Аулия, стр. 8-12; Каусар
