Он был среднего роста, светлокожим. Он имел чуть округлое лицо и редкую белую бороду. На лбу было родимое пятно. Его знания в области явного и скрытого были очень глубоки, что отражалось на его внешней и внутренней жизни.
После Аляуддина Аттара место в золотой цепи преемников занимает Якуб Черхи. Родом он был из селения Черх, рядом с
Газнином, в Междуречье, между городами Кандагар и Газнин,
отчего и получил прозвище Черхи. Родился он здесь и здесь же получил свое первое образование. Затем он отправляется за знаниями в Герат и Египет. В Египте его учителем становится Шихабуддин Сейрани. В те же годы он познакомился с Зайнуддином Хафи, основателем Зайнийской ветви тариката Сухравердийя, который, также как и он, получал знания в Египте. Побывав после этого в Бадахшане и Бухаре, Черхи впервые знакомится с тасаввуфом благодаря Шаху Накшибанду. Однако свой путь духовного становления (сейр-у сулюк) он проходит под наставничеством Аляуддина Аттара. Став обладателем очень глубоких знаний о явном и скрытом, Якуб Черхи скоро и сам становится воспитанником многих преемников и причиной становления на истинный путь еще многих других. После смерти своего шейха он поселился в Душанбе (старое название Хисар), сегодняшней столице Таджикистана, где и умер в 851/1447 году. Могила его там же. Период его жизни совпадает с периодом правления Тамерлана.
Его становление на пути тасаввуфа
После того как он получает в медресе Герата и Египта знания достаточные, чтобы выносить фетвы, он возвращается к себе на родину. У него появляется желание посещать сохбеты Шаха Накшибанда, которого он знал и уважал с детства. Посетив его, он признается: «Не удаляйте меня из своего сердца, не оставляйте меня без своих ду’а. Сердце мое тоскует по вас и рвется к вам». На это Шах Накшибанд, желая проверить искренность молодого человека, который был хорошо образован, спросил его:
«В чем же причина такой тоски и тяги к нам?» На что Якуб
Черхи отвечал: «В том, что вы являетесь великим человеком, сумевшим заслужить всеобщее признание и уважение».
Не удовлетворившись этим ответом, Бахауддин Накшибанд
снова спросил его: «Этой причины не достаточно. Ведь и те, кто обладают дьявольскими качествами, порой также пользуются всеобщим признанием. Есть ли другая причина?» На что Якуб Черхи отвечал: «В одном из своих хадисов Досточтимый Пророк (саллаллаху алейхи ва саллям) сказал: «Если Всевышний Аллах возлюбит кого-то из рабов Своих, он поместит любовь к этому человеку и в сердца других Своих рабов».
На это Шах Накшибанд улыбнулся и сказал: «Мы принадлежим к тарикату Азизан». Едва услышав это название, Якуб Черхи от нахлынувших на него чувств потерял над собой контроль, ведь примерно месяц назад во сне он слышал голос, который велел ему: «Ступай и будь мюридом Азизана». Только он забыл про свой сон. Услышав это название, он вновь его вспомнил и вздрогнул. И его привязанность в этот
момент еще более усилилась. Расставаясь, Шах Накшибанд подарил ему свою шапку и сказал: «Когда возьмешь ее, посмотри на нее и вспомнишь нас, а, вспомнив нас, ты найдешь нас рядом с собой». А затем велел ему идти служить праведнику Мавляне Таджуддину, живущему в Дешткулеке рядом с Бельхи. Так как божественное знание можно приобрести через служение.
Однако автор Нафахата говорит, что знакомство Якуба
Черхи и Шаха Накшибанда произошло иначе: Якуб Черхи попросил Бахауддина Накшибанда позволить ему посещать его сохбеты и принять его в свой тарикат. На это Шах Накшибанд ответил, что он должен прочитать намаз истихара и, если будет дозволено, он примет его. Эта ночь длилась для Якуба Черхи целую вечность. Он все думал, откроется ли для него эта дверь, примут ли его или отвергнут. На утро Шах Накшибанд дал ответ: «Вы приняты, но будете посещать сохбеты Аляуддина Аттара». При этой встрече Шах Накшибанд обучает его также «вукуф адади», что означает уделение внимания количеству произнесенных при поминании слов и концентрацию на этом особого внимания. Научив Якуба Черхи «численному поминанию», Шах Накшибанд объяснил ему: «Сокровенное знание, которому Хыдр (алейхиссаллям) научил Абдульхалика Гудждувани, начинается с этого».
И вслед за этим говорит ему следующее: «Знания бывают двух
видов. Одно из них – это знание сердца, второе – это знание
языка. Знания сердца – это знания пророков и посланников, и в нем благо. Что же касается знаний языка, то оно является
для людей своеобразным доводом и подсказкой от Аллаха. Да
одарит тебя Аллах знанием сердца. Знания сердца можно развить, пребывая на беседах тех, кто прекрасен внешне и внутренне. Так как они знают, что в ваших сердцах, они могут
входить и выходить из ваших сердец и определять, к чему вы
склонны».
После этой встречи Якуб Черхи отправляется в сторону Бадахшана. После смерти Шаха Накшибанда его преемник Аляуддин Аттар поселяется в Чиганьяне. Отправив к Черхи человека, он напоминает ему о завещании шейха. После этого Якуб Черхи из Бадахшана переезжает в Чиганьян и вплоть до самой смерти шейха Аляуддина Аттара служит ему. Собственный сын Аляуддина Аттара, Насыруддин Убейдуллах, получает фейз на сохбетах Якуба Черхи.
Говорится, что в тот период, когда Якуб Черхи приобретал
знания в Герате, он проживал в дергах известного мутасаввифа Абдуллаха аль-Ансари аль-Харави, питаясь там же, так как данный дергах имел хорошее обеспечение. Состоятельные люди Междуречья, основавшие этот вакф, поставили условие, чтобы мюриды и ученики питались в вакфе. В этом случае необходимо было следовать принципу или правилу: «Условия, установленные учредителем вакфа, должны выполняться так же, как Коран и Сунна» или, выражаясь по-другому, при учреждении вакфа не следует устанавливать слишком строгие условия, чтобы не ставить в затруднительное положение тех, кто пользуется услугами вакфа и не подвергать их опасности несоблюдения условий вакфа. В вакфах особое внимание уделялось питанию еще и потому, что пища харам или сомнительная пища может сбить мюрида с пути духовного роста и даже сыратум-мустакым.
С Зайнуддином Хафи
Якуб Черхи и Зайнуддин Хафи учились в одно и тоже время
в Египте и были даже учениками одного и того же учителя. Эти два сердечных друга, которые во многом были похожи, иногда встречались и подолгу общались. Когда, спустя многие годы, Якуб Черхи повстречался в Хорасане с одним из мюридов Зайнуддина Хафи – Убейдуллахом Ахраром, он спросил у него: «Насколько сильны сейчас мюриды Зайнуддина Хафи в толковании снов? Я слышал, что их толкования чаще всего бывают верными, и что многие доверяют им. Знаешь ли ты что-нибудь об этом?» На что Убейдуллах Ахрар ответил: «Да, то, что вы слышали, правда». Едва он закончил говорить, как Якуб Черхи пришел в состояние самозабвения. Взяв себя за бороду, он опустил голову и в этом состоянии находился некоторое время. Придя в себя, он продекламировал стихи о том, что он – не сын ночи, а сын дня и света, и что между толкованием снов и самим сном нет связи. Рабита, означающая безграничную любовь мюрида к шейху и ощущение постоянного присутствия шейха даже в его отсутствии, в Накшибандийи имеет особый смысл и значение. Рабиту, означающую выполнение аята: «О вы, которые уверовали! Страшитесь Аллаха и будьте с праведными» (ат-Тауба, 9/119), -можно объяснить как «перемещение и идентификация личности». На это указывают и слова Якуба Черхи, когда, посвящая одного из пожелавших примкнуть к нему мюридов в тайну этого, он показал ему свои ладони и сказал: «Шах Накшибанд в свое время взял эти руки и сказал: «Твои руки – мои руки. Любой, кто возьмет тебя за руки, возьмет в свои руки мои руки». А посему, возьми мои руки, – это руки Бахауддина Накшибанда». Через рабиту и сильсиля эти руки дотягиваются до Посланника Аллаха (саллаллаху алейхи ва саллям) и Всевышнего Аллаха.
Ведь в Священном Коране об этом говорится: «Те, которые
присягают тебе, присягают Аллаху. Рука Аллаха поверх их рук» (аль-Фатх, 48/10).
Шах Накшибанд, как и его преемники, придавали «рабите»
особое значение. Так, говорится, что прежде чем получить иджазу своего тариката, Якуб Черхи ещё раз от начала и до конца изучил все условия пути Хаджеган. Его шейх, объясняя рабиту, сказал так: «Объясняя этот путь, не приводи людей в недоумение! Старайся передавать эти знания лишь тем, кто желает и способен принять их. Так как передать их тому, кому они предназначены, есть повеление Господа».
Якуб Черхи выбирал преемников и мюридов лишь из числа
тех, кто был к этому готов. Воспитывал согласно адаба Накшибандийя. Однако своим преемникам он оставлял свободу выбора в методике наставничества, говоря: «Тот метод воспитания, которому мы научились у своего муршида, – это метод, присущий пути Хаджеган, – метод «нафи ва исбат». Если же вы пожелаете обучать и воспитывать своих мюридов методом «джазбы» (духовного привлечения), то это ваше дело. Ученик должен являться к своему муршиду абсолютно подготовленным. Он должен уметь находить в себе силы для всего, что требует от него муршид, и для него в этот момент не должно существовать ничего, кроме его воли», желая сказать, что муршид для своих мюридов – это умелый мастер, который может извлечь из их сердец их потенциал и направить его в нужном направлении, подобно тому, как из недр земли извлекают полезные ископаемые и используют во благо. Не менее поучительны и слова Якуба Черхи его мюриду и будущему преемнику, Убейдуллаху Ахрару: «Ученик, должен
являться к своему муршиду так, как это делает Убейдуллах.
Лампа и фитиль его целы, масла достаточно, остается лишь
поднести к нему спичку…» Якубу Черхи принадлежит тафсир
джузов Священного Корана Табарак и ‘Амма на таджикском
языке, а также сочинение под названием ар-Рисалятуль-Унсийа. Это произведение было переведено Лализаде Абдульбаки на турецкий язык (см. Стамбульская Городская Библиотека К. 596/3).
Источники: Джами, Нафахатуль-Унс, (пер. Ламии Челеби), стр. 436-
438; Рашахат ‘Айн аль-Хайат, Стамбул. 1269, стр. 75-81; аль-Хадаикульвардийя, стр.154-156; Адаб Рисалеси, Стамбул 1326, стр.55; ад-ДурарунНадид стр.36-37; Хадикатуль-Аулия, II, стр.73-74; Иргамуль-Марид, стр.
63-65; Иргамуль-Марид Пер. стр
